Текст на языке оригинала
Се яз, царь и великий князь Иван Васильевич всеа Русии, пожаловал есми в своей отчине в Великом Новегороде на посаде Рождества Пречистые Богородицы Михалицкого девича манастыря игуменью Агрепину с сестрами, и священников, и весь причет церковный, или хто по них в том манастыре иная игуменья с сестрами и священники и причетники церковные будут. Били ми челом о том, что есмя их пожаловали, дали им в манастырь в дом Пречистые Богородицы в вотчину в Шелонской пятине во […]шажском присуде свою оброчную волость Любынскую, погост и з деревнями семьдесят четыре обжы с четвертью обжы с реки, и с луги, и с лесы, и с пустошми, и с починки, и со всякими угодьи, от Новагорода пятдесят верст, в их манастырские и церковные вотчинные волости место, что есмя у них взяли на себя в Бежитцкой пятине в Петровском погосте волость Кушеверу. А в ней сто пятнатцать обеж без четверти обжы с реки, и с озеры, и с луги, и с лесы, и с пустошми, и с починки, и со всякими угодьи для того, что у них та волость поудалела от Новагорода версты с полтретьяста, и от детей боярских и от иных сторонних людей была во всяких делех и в землях в великой обиде и продаже и продержати им было тое волости Кушеверы и от обид и продаж уберечи немошно. А на ту волость Кушеверу была у них деда нашего великого князя Ивана Васильевича и отца нашего великого князя Василья Ивановича всеа Русии и наша жаловалная грамота о суде уставная. И нам бы Рожества Пречистыя Богородицы Михалитцкого манастыря игуменью Агрепину с сестрами, и священников, и весь причет церковный пожаловати, дати им и на тое их волость Любынскую о суде и о береженье своя грамота жаловальная уставная же. И яз, царь и великий князь, Рожества Пречистые Богородицы Михалитцкого манастыря игуменью Агрепину с сестрами, и священников, и весь причет церковный пожаловал, хто у них на их земле где-нибуди учнет житии, людей приказщиков их, и слуг, и крестьян, и наши наместницы ноугородцкие, и дворетцкие, и конюшие, и пригородцкие наместники, и их тиуни, и земские судьи, и иные приказные люди тех их приказщиков, и слуг, и крестьян не судят ни в чем, опричь душегубства, и розбоя, и татьбы с поличным, и кормов своих и пошлин на них никаких не емлют и не всылают к ним ни по что. А ведают и судят игуменья того манастыря и священники приказщиков своих, и слуг, и крестьян сами во всем или кому прикажут. Также и архиепискупли десятильники и всякие пошлинники не судят их ни в чем и кормов своих и пошлин на них никаких не емлют и не всылают к ним ни по что. А случитца суд сместной тем их манастырским людем и крестьяном з городцкими или с волостными с чьими-нибуди людми, и наместницы наши ноугородцкие, и дворетцкие, и конюшие, и пригородцкие наместники, и их тиуны, и земские судьи, и иные приказные люди тех их людей и крестьян судят, а игуменья или священники или их приказщик с ними же судят. А прав ли будет, виноват ли монастырской слуга или крестьянин, и он в правде, и в вине, и на поле убитой игуменье с сестрами и священником и с причтом церковным. А наместницы наши ноугородцкие, и дворетцкие, и конюшие, и пригородцкие наместники, и их тиуни, и земские судьи, и иные приказные люли в их манастырских слуг и крестьян ни в правого, ни в виноватого не вступаютца ничем, и пошлин на них не емлют, и продажы им не чинят никоторые. А истцово правят на виноватом. А учинитца у них вь их дворех, или в селех, и в деревнях, и где-нибуди на манастырской земле душегубство, а не доищутца душегубца, и они дадут тому, чей присуд, веры за голову два рубля московскую, то ему сь его пошлинники, а опричь веры продажи им не чинят никоторые. А будет душегубец в лицех, и они его отдают головою в пене и в продаже тому, чей присуд, а им или их людем и крестьяном в том веры и продажи нет. А хто у них згорит, или от своих рук утеряетца, или з дерева и с хоромины убьетца, или кого зверь сьест, или хто озябнет, или угорит, или кого гром убьет, или хто утонет, или кого возом сотрет, или из ыных волостей на манастырскую землю под их деревни и подворы утоплого человека вода принесет, или хто их подкинет убитою головою, и довотчики те головы осматривают с целовалники и про них обыскивают старостами и волостными людми добрыми, и по обыску им в тех головах продажи не чинят никоторые, а емлют на них смотренного з головы по гривне по московской, то им и с тиуни, а болши того не емлют. А хто у них вымет поличное из-за замка, ино то поличное. А вымет поличное не из замка или в пустой хоромине, ино то не поличное, и продажы им в том не чинят никоторые. А кому будет чего искати на игуменье на Агрепине, и на старицах, и на вкладчицах, и на вдовах, и на священникех, и на причетникех церковных, ино их судит богомолец наш Пимин, архиепископ Великого Новагорода и Пскова по священным правилом и по соборному уложению сам во всем, или кому повелит от священных безпошлинно. Так же есмя их пожаловали: архиепископ ноугородцкой, и бояре его, и дьяки, и тиуни, и попы Софейские, и дьяки, и певчие, и подьяки пошлин на них никаких не емлют, и в волость к ним не всылают ни по что, и лошадей у них архиепископ, и наместницы наши ноугородцкие, и дворетцкие, и конюшие, и пригородцкие наместники, и их пошлинники кормити не ставят и кормов, и подвод, и проводников у них и у их манастырских попов, и у причетников церковных, и у слуг, и у крестьян архиепискупли десятилники, и недилщиики, и наместнич[ь]и, и дворетцкого, и конюшего, и пригородцких наместников пошлинники не емлют. А наши князи, и бояре, и воеводы, и ратные люди, и всякие ездоки вь их селех, и в деревнях, и на лузех сильно не ставятца, ни кормов своих, ни конских не емлют. А кому у них лучитца стати, и они у них корм свой и конской купят по цене, как им продадут. А ямские, и их подьячие, и по дорогам ямщики, и дворники у игуменье с сестрами, и у священников, и у причетников церковных, и у их слуг, и у крестьян лошадей в подводы на ямы не емлют. А на пир к ним и на братчины нихто не званы пити не ходят. А хто к ним придет на пир или на братчину пити не зван, и они того вышлют вон безпенно. А не пойдет вон, и какова у них туто на пиру или на братчине учинитца гибель, и тому та гибель платити вдвое без суда. А что их девича монастыря в той Любынской волости угодья, луги, и пустоши, и леса, и тех их лугов и пустошей насильством нихто не травят и не косят, и лесов их без[ъ]явочно не секут, а берегут их от того насилства и от всяких обид от сторон диаки наши ноугородцкие болшие. А приказщика им дадут на береженье сына боярского добра, о котором они учнут бити челом. А хто их через сю нашу грамоту чем изобидит, и тому от меня, царя [и] великого князя, быти в опале. А коли они явят сю нашу жаловалную грамоту архиепископу, и наместником, и дворетцкому, и конюшему, и дьяком, и пригородцким наместником, и земским судьям, и они с нее явки не дают ничего. Дана грамота на Москве лета 7060 осмаго февраля в [дата не указана].