Купчая на рабыню; 1385 г.; Архив СПбИИ РАН. ЗЕС. Колл. 6. Карт. 194. № 18

• Из коллекций академика Н.П. Лихачева: Каталог выставки. Государственный Русский Музей. СПб.: Седа-С, 1993. С. 214, № 541;
• «Звучат лишь письмена...». К 150-летию со дня рождения академика Николая Петровича Лихачева: Каталог выставки. СПб.: Издательство Государственного Эрмитажа, 2012. С. 279, № 187;
• Карпов С.П.Документы по истории венецианской колонии Тана во второй половине XIV в. // Причерноморье в средние века. М., 1991. С. 200-201.

• Котельникова Л.А. Итальянское крестьянство и город XI-XIV вв. М., 1967;
• Прокофьева Н.Д. Акты венецианского нотария в Тане Донато а Мано (1413-1419) // Причерноморье в Средние века. СПб 2000. С. 36-174;
• Срединская Н.Б. Феррара XIV века в отражении актов родового архива Сакрати. М., Индрик 2017;
• Срединская Н.Б. Carta libertatis в издании Кремонских актов XIII–XVI вв. // Италия и Европа. Сборник памяти Виктора Ивановича Рутенбурга. Нестор-История. СПб 2014;
• Хоментовская А.И. Лукка времен купеческой династии Гвиниджи // Средневековый быт. Л., 1925. С. 77-100;
• Peverada E. Schiavi a Ferrara nel Quattrocento // Quaderni del Centro Culturale Città di Ferrara, IV. Ferrara 1981.

In no(m)i(n)e Dei Et(er)ni, am(en). Anno ab in-

carnat(i)o(n)e D(omi)ni n(ost)ri Yh(es)u XPi(sti) mill(essim)o tre-

cent(esimo) octuag(esimo) qui(n)to, m(e)n(si)s marţii, die

quarto decimo, int(rante) ind(ictione) octava, Rivoalti.

Manifestum facio ego, Stephanus d(e) Monte

d(e) confinio S(anc)ti Iul(iani), q(uia) in Dei no(m)i(n)e cu(m) meis

h(e)r(e)d(ibus) do, vendo atq(ue) transacto vob(is), s(er) D(omi)nico

d(e) Ioh(ann)e Bartole d(e) confinio S(anc)ti Leonis [V – знак вставки, сама вставка на строке 38] una(m)

mea(m) sclava(m) d(e) g(e)ne(re) Tartaro(rum) orta(m), eta-

tis anno(rum) vigintiquatuor v(e)l circa, vocata(m)

ad s(an)c(tu)m bapt(isma) Uliana(m), sana(m) d(e) p(erson)a om(n)ibus ma-

gagnis et a morbo caduco sincera(m). Amo(do)

in antea cu(m) pleniss(ime) virtute et pot(est)ate

ip(s)a(m) sclava(m) h(abe)ndi, tenend(i), dandi, dona(n)di, do-

mina(n)di, vendend(i), alienand(i), comitandi, imp(er)p(etuum)

possidend(i) et pro anima iudicand(i), et q(ui)cq(ui)d vob(is)

melius placu(er)it et videbit(ur) faciend(i), ta(m)q(uam)

d(e) re v(ost)ra p(ro)p(ria), nemi(n)e vob(is) (contra)dicente, quia exin(de)

me p(er) o(mn)ia foris facio et i(n) v(ost)ra plen(issima) vir-

tute et pote(state) relinquo. P(re)ciu(m) aut(em), q(uo)d

fuit iusta n(ost)re co(n)ventio(n)is pactu(m), ducat(is)

quadraginta qui(n)q(ue) boni aur(i) et iusti po(n)-

deris a vob(is) integ(ra)lit(er) h(ab)ui et recepì, un(de)

ta(m) d(e) d(i)c(t)a sclava, q(uam) d(e) eiu(s) p(re)tio securus et

q(ui)etus p(erm)a(n)eatis imp(er)p(etuum), q(uia) nichil in(de) rema(n)-

sit un(de) vos req(ui)rere valea(m) p(er) ullu(m) inge-

niu(m) sive mo(d)u(m). Insup(er) p(ro)mitto vob(is) ip(s)a(m)

sclava(m) deffende(re), guarentare, auctor(are), disbri-

gare, ab om(n)i ho(m)i(n)e et p(ersona) cu(m) rat(i)o(n)e o(mn)ibus me-

is p(ro)p(r)iis, o(mn)ibus su(m)ptibus inte(ress)e et exp(e)ns(is).

Si ig(itur) (contra) hanc manifestat(i)o(n)is, vendic(ionis), secu(r)i-

tatis et p(ro)miss(ionis) carta(m) ire temptav(er)o, tu(n)c

eme(n)dare debea(m) cu(m) meis h(e)r(e)d(ibus) vob(is) v(est)risq(ue)

h(e)r(e)d(ibus) aur(i) libr(as) qui(n)q(ue). Et hec mea manife-

statio(n)is, vendic(ionis), securi(tatis) et p(ro)miss(ionis) carta in

sua p(erm)a(n)eat firmitate. Sig(num) sup(ra)s(crip)ti ser Stepha-

ni d(e) Monte, qui hec rog(avit) fieri.

[V – знак вставки.] Вставка: et v(est)ris h(e)r(e)d(ibus)

Et ego Thomasius de Thomasio notarius, t(es)t(is) s(ub)s(cripsi).

Et ego Nicholetus Straçarolus t(es)t(is) s(ub)s(cripsi).

Ego Petrus S(an)c(t)o, not(arius) Venec(iarum) complev(i)

et robor(avi).

testes Thomasius

et Nih(ol)et(us)

Документ составлен на средневековой латыни области Венето, в нем ощущается сильное влияние венецианского диалекта итальянского языка. Заметным отличием средневековой латыни в рукописных памятниках служит замена дифтонга «ae» классической латыни одной буквой «e». К XII веку латинский язык все более изменяется под влиянием местных наречий, особенно это касается грамматики и словарного запаса. Что касается средневековой латыни как языка деловой письменности, то наименьшие изменения испытывали правовые формулы, складывавшиеся на основе изучения римского права в трудах болонских юристов и служившие образцом для составления нотариальных актов. Когда же речь шла об объектах сделки в договоре, требовалась точность определений в указании именно на эту вещь. Когда в латыни для этого не находилось нужных слов, или на местном наречии предметы назывались иначе, нотарий включал в документ слова местного обихода. Таким образом в актах появилась не просто средневековая, а «местная», «региональная» латынь, значительно отличавшаяся в различных регионах Италии. Впрочем, в исследуемом документе более обращает на себя внимание лексика, принадлежащая не латыни, а уже венецианскому диалекту. Например, «sclava» (рабыня), «magagna» (порок, недостаток). Стоит также отметить, что нотарий допускает ошибки в латинском языке. Например, вместо «comutandi» (от «commuto» ­– обменивать) ошибочно написано «comitandi».

В документе присутствует полная хронологическая дата: 14 марта 1385 года. Индикт 8.

Как ни странно сталкиваться с наличием рабства на Севере Италии в XIII–XV веках, это явление там имело место, доказательством чему служит рассматриваемая купчая на рабыню от 14 марта 1385 года. Объект сделки именуется «sclava» (рабыня), и при определении прав, передаваемых покупателю на нее актом, ее статус определяется как «res» (вещь). Покупатель приобретает на рабыню права, как на свою собственную вещь (tamquam de re vostra propria). Здесь можно вспомнить сентенцию древнеримского юриста II века Ульпиана: «Servi res sunt» (рабы суть вещи). Как известно, римское право оказало влияние на средневековое право, и отсутствие статуса свободы (положение раба) как в Древнем Риме, так и в Италии XIV–XV веков делало человека полностью неправоспособным. Описание полноты прав, предоставляемых Доменико Бартоле актом 1385 года, говорит о полном бесправии Ульяны. Покупатель получает, со всей возможной полнотой и властью над рабыней, право обладания этим своим имуществом, а также держания, передачи, дарения, господства, продажи, отчуждения, обмена, владения (ею) навечно, право вершить над ней суд по своей воле, и совершать по отношению к ней все, что ему заблагорассудится (cum pienissime virtute et potestate ipsam sclavam habendi, tenendi, dandi, donandi, dominandi, vendendi, alienandi, comutandi, imperpetuum possidendi et pro anima iudicandi, et quicquid vobis melius placuerit et videbitur faciendi, tamquam de re vostra propria, nemine vobis contraddente).

Рабство было распространено не только в Венеции, но и в других центрах Северной Италии. В трактате «Summa artis notariae» Роландина Пассагерия, созданном во второй половине XIII века как теоретическое и практическое руководство для нотариев, это явление обозначено следующим образом: раб в сфере гражданского права считается мертвецом. Вследствие этого раб не мог занимать официальную должность (например, быть нотарием), не мог оставить завещание, не мог быть участником сделки. Без совершения особого акта манумиссии, так же, как это было и в Древнем Риме, раб не мог обрести свободу и правоспособность. Восемь таких актов манумиссии с 1388 по 1473 годы, хранящихся в Archivio della Curia Arcivescovile и в Archivio Notarile Antico, presso Archivio di Stato в Ферраре, опубликовал дон Энрико Певерада в работе, посвященной рабству в Ферраре.

Определенность представленному акту 1385 года придает то, что объект сделки назван «sclava», и сомнений в том, что имеется в виду рабство как таковое, не возникает. Если же речь идет об исследовании актов других североитальянских центров, встает вопрос о том, к какому слою общества, к рабам или зависимым крестьянам (сервам), относится упомянутый в таком акте человек. Определенную сложность в решении этого вопроса представляет то, что и серв, и раб в североитальянских средневековых документах, написанных на латыни, обозначались одним и тем же словом «servus». Одним из аспектов значимости представленного венецианского документа является возможность, в сравнении его формуляра с формулярами актов других итальянских центров, провести более четкую грань между рабством и серважем в жизни Северной Италии. Л.А. Котельникова в своих трудах описала рабски приниженное положение сервов в Северной и Средней Италии XI–XIII веков по сравнению с положением сервов Франции и других западноевропейских стран. Она пришла к выводу о том, что это приниженное положение сервов Италии обусловило в какой-то мере и своеобразие их освобождения: хозяева отпускали их на волю, как рабов, посредством манумиссии. Сходство формул феррарских актов манумиссии, как освобождения рабов, с одной стороны, и освобождения от сервильной зависимости, с другой, служит подтверждением этих наблюдений и выводов. XIII век для Севера Италии – это время массового освобождения сервов. Как отмечала Котельникова, опираясь на исследования предшественников, в XIV–XV веках сервов в качестве домашних слуг все чаще заменяли рабы. Таким образом, XIII век представлял собой рубеж между серважем и рабством. Как отличить, о ком свидетельствует документ, представший перед исследователем, о рабах или о сервах? В манумиссиях сервов, созданных чаще всего до XIV века, указано место жительства персонажа, имя его отца – все свидетельствует о местном происхождении этих представителей зависимого крестьянства. Коме того, в них нет обычных для актов манумиссии, освобождающих из рабства, ссылок на документ, который удостоверял бы их приобретение как рабов. Рассматриваемая купчая, напротив, как и другие подобные акты, указывает только имя рабыни (Ульяна) и этническую принадлежность (татарка), а также факт ее перехода в собственность покупателя. На примере этого акта можно видеть, что «настоящие» рабы Северной Италии – чужестранцы. В исследовании академика С.П. Карпова, опубликовавшего купчую, доказано, что большинство татарских рабынь, принимавших в крещении славянские православные имена, доставлялись в Венецию и другие центры Севера Италии из венецианской фактории Таны и прилегавших к ней районов Причерноморья. Крещение обеспечивало рабу более легкую участь – попасть к хозяевам-христианам. Рабов чаще всего приобретали как слуг для ведения домашнего хозяйства, тогда как основным занятием сервов служило земледелие. Фактическое положение рабов старалась облегчить церковь, но юридически, в праве средневековой Италии, они оставались никем. Как показывают труды итальянских историков, в XV веке рабство под влиянием Церкви постепенно уходило из практики Северной Италии. В услужение для домашних работ с этого времени стали нанимать свободных людей по договору найма услуг. Относительно немногочисленные сохранившиеся акты купли и освобождения рабов, в сравнении с документами освобождения от сервильного состояния позволяют составить представление о правовом положении сервов и рабов в Северной Италии XIII-XV веков, а также проследить как этапы развития деловой письменности Италии, так и региональные отличия в формуляриях таких документов.

Формуляр документа сжат и краток, состав формул в сравнении с формулярами актов Падуи и Феррары сведен до минимума. Текст начинается с инвокации, за которой следует хронологическая и локальная дата. Акт составлен от имени продавца, в 1 лице единственного числа, и начинается установившейся для венецианских документов такого рода краткой формулой «Manifestum facio ego» (объявляю, что). Для обозначения покупателя употребляется форма 2 лица множественного числа (латинский вариант старинной итальянской вежливой формы). Следует отметить, что в большинстве частных актов других североитальянских центров этого времени употребляется форма 3 лица единственного числа. В наррации происходит детальное описание объекта сделки. В разделе санкции оговаривается, что за неисполнение продавцом обязательства назначен штраф 5 либр золота. Действительность документа обеспечивается подписью нотария и его знаком. Нотариальный знак (signum notarile) представлял собою специальный знак или характерный рисунок, особый для каждого нотария, и играл роль печати нотария. Нотарии должны были утверждаться в своем звании (императором, папой или коммуной). Подпись нотария требовала особой, для каждого нотария всегда одной и той же, формы. Представленный акт подписан следующим образом: «Ego Petrus Sancto, notarius Veneciarum complevi et roboravi» (Я, Пьетро Санкто, венецианский нотарий [этот документ] составил и скрепил). В отличие от частных актов Кремоны, Падуи, Феррары и других североитальянских документов этого времени, венецианский акт заверен также подписями двух свидетелей, каждый из которых собственноручно обозначил себя как свидетеля и начертал свое полное имя.