Комментарий палеографический
Послание написано минускулом папской канцелярии середины XIII века. Характерные черты этого письма состоят в аккуратном, мало детализированном корпусе строчных букв и довольно длинных выносных, выходящих на высоту в два-три корпуса вверх и на полтора-два корпуса вниз, что создают определенный ритм. От письма папских грамот второй половины XII века это письмо отличают нарочитые изгибы выносных, являющиеся частичной визуализацией воздушного хода пера, которые почти уже превращаются в курсивные петли у ‘d’ и ‘g’, или в длинные, дополнительно загнутые к низу хвосты – у ‘p’, ‘q’, ‘f’, вертикальной ‘s’, прописной ‘I’, иногда – у конечной ‘i’ (Ianuarii). Строчные буквы имеют в верху малых вертикалей небольшую засечку. Внизу первых вертикалей ‘n’, ‘m’ и у ‘r’, не имеющей нижнего соединения с последующей буквой, завершение вертикали такое же, как и у букв в последующим нижним соединением. Последняя вертикаль ‘h’ – вне зависимости от положения в слова, а также последняя вертикаль ‘n’, ‘m’, и единственная вертикаль ‘i’ – в случае, если они стоят на конце слова – завершаются заметным волосным штрихом, уходящим под строку влево. Буква ‘s’ имеет две формы: s-вертикальную, отличающуюся от ‘f’ отсутствием горизонтального штриха и применяемую в начале и середине слова, и s-круглую. Никогда не употребляется d-прямая, d-унциальной с выносным элементом под углом в 45 градусов к строке и длинным штрихом вправо, представляющим частичную визуализацию воздушного хода пера. V-острая используется только в начале слова для передачи как согласного, так и гласного звука – чаще всего в значении прописной буквы или цифры «5». В случае идущих подряд двух букв ‘i’ над ними поставлены точки в виде двух наклонных штрихов (Ianuarii). Прописные буквы противопоставлены буквицам в начале преамбулы и наррации. Последние имеют заметно больший размер и большую контрастность линий. Обычные прописные отличаются от строчных размером и дополнительным штрихом (Scolastico, Heligenstadensis, Buren, Abbatissa, Cisterciensis, Pontificatus) или формой – капитальной (Dilecti) или унциальной (Moguntinensis). Лигатуры, отличающие папский минускул и унаследованные им от куриального письма – это ‘st’ и ‘ct’, имеющие верхнее соединение, не имеют растяжки, что отличает их от письма больших привилегий и посланий с печатью на шелке. Используется так же римская капитальная лигатура ‘OR’ в виде строчных букв в сокращении -orum. Знаки сокращения выполнены в виде горизонтального штриха, что в XIII веке является характерной чертой всех папских грамот с печатью на пеньковой веревочке. Используются так же римские знаки сокращения для окончания -us и для приставок и предлогов per и pro. Имя Иисуса Христа всегда пишется в сокращении с использованием греческих букв Х и Р. Практически единственным специальным знаком, унаследованным от системы римской стенографии (так называемые тироновы ноты), является сокращенная форма союза et в виде арабской цифры 7. Знаки препинания расставлены согласно необходимым при чтении вслух паузам, то есть достаточно произвольно. Окончания периодов отмечены точкой с наклонным штрихом сверху. Точки, расположенные на середине высоты малых вертикалей обозначают конец документа или используются для визуального членения формулы даты. Две точки перед упоминанием аббатиссы, как и в адресе, являются указанием на пустующее место инициала. Таким образом подчеркивается, что документ призывает защищать интересы монастыря вне зависимости от того, какое лицо будет занимать эту должность. Цифры используются римские. Г.Ф. Нюске, описывая индивидуальную манеру Бартоломео ди Сан-Вито, называет ее единообразной и характерной (einheitlich und charakteristisch). В качестве отличительных черт он называет особенности исполнения им инициала в папском имени и штрихованное заполнение буквиц в посланиях с печатью на шелке – в инскрипции (Dilectis filiis…), в санкции (Nulli ergo...) и комминации (Si quis autem ...). Послания с печатью на пеньковой веревочке этих черт лишены, однако, по свидетельству Г.Ф. Нюске, письмо по-прежнему узнаваемо, главным образом за счет исполнения надстрочных элементов у ‘b’, ‘D’, ‘d’, ‘l’ и ‘h’ и подстрочных элементов у ‘g’, ‘m’ (в начале и в конце слова), ‘p’, ‘q’ и сокращения –rum. По «строму овалу» подстрочного элемента строчной ‘g’ легко признать исполненное той же рукой «Ego» на оборотах тех грамот, где Бартоломео выступал прокуратором (Nüske, 1974. S. 183. Anm. 139).
Комментарий исторический
Тюрингское аббатство Бойрен является старейшей женской цистерцианской обителью в исторической области Айхсфельде (Landkreis Eichsfeld, Thüringen). Оно было основано в Нижнем Бойрене – в полукилометре к западу от Верхнего Бойрена (совр. Beuren) – на месте приходской церкви Св. Андрея, выстроенной в 1130–1140 годах владельцем обеих деревень рыцарем Рудольфом Боденштейном. Его внук Конрад, бывший на тот момент приходским священником этой церкви около 1200 года, пригласил монахинь-цистерцианок из нижнесаксонского аббатства Вельтингероде (Wöltingerode), став первым настоятелем монастыря. Новое аббатство по обычаю Цистерцианского ордена было посвящено Деве Марии, однако сохранило и прежнее посвящение Св. Андрею. Юридически оно подчинялось архиепископу Майнцскому, имея статус свободной церкви Майнского диоцеза, и никогда не было полностью инкорпорировано в Цистерцианский орден, несмотря на то, что жило по его Правилу. Монастырь давал приют представительницам местной знати. Благодаря многочисленным пожалованиям, аббатство было достаточно богато и дало начало нескольким дочерним обителям в Тюрингии – Брайтенбиху (Breitenbich; ок. 1250 года), Анроде (Anrode; 1267 год), Тайстунгенбургу (Teistungenburg; 1260 год), Маркзусра (Marksußra; 1287 год) и Ворбису (Worbis; 1311 год) – и Мариенгартену (Mariengarten; 1245 год) в Нижней Саксонии. Из-за своего местоположения монастырь неоднократно подвергался опустошению. Во время Крестьянской войны в 1525 году аббатство разграблено собственными крестьянами, а затем сожжено повстанцами из Мюльхаузена. В 1555 году, когда монастырь полностью обезлюдел, часть его собственности была передана архиепископом Майнца иезуитскому коллегиуму в соседнем Хайлигенштадте, остальные владения были постепенно распроданы. В 1618 году монахини Тайстунгенбурга выкупили монастырские здания и заселили прежнюю материнскую обитель своими насельницами. В последующее время аббатство неоднократно страдало в ходе Тридцатилетней (1618–1648) и Семилетней (1756–1763) войн. В результате германской медиатизации и секуляризации в 1803 году обитель отошла к королевству Пруссия, а после Тильзитского мира 1807 года – к новосозданному королевству Вестфалия, во главе которого был поставлен брат Наполеона Жером. Расходы его двора нередко покрывались именно за счет продажи монастырей с принадлежащими им землями. В 1810 году аббатство было закрыто, его владения полностью распроданы, церковные здания переделаны в богадельню. Церковное имущество разошлось между ближайшими приходами в Бойрене и Вингероде. Разрушение монастырского архива, в результате которого отдельные документы попали на антикварный рынок, началось, однако, еще раньше. А. Дёлле предполагает, что после первого закрытия аббатства в 1555 году его архив был перевезен в Майнц. После восстановления монастыря подлинники в него не вернулись, но монахиням разрешили скопировать или кратко переписать содержание наиболее значимых документов в картулярий, который был обнаружен Дёлле в 1956 году в приходском архиве Вингероде (Dölle, 1966. S. 49). При том, что вообще от средневековой части архивного наследия Бойрена сохранилось не так много грамот: для первого периода существования обители от 1200 до 1555 годов Дёлле удалось выявить – главным образом, по копиям и аннотациям в копийных книгах – всего 83 документа. Древнейшие сохранившиеся подлинники 1200–1400 годов хранятся сейчас в Главном Государственном архиве Баварии (Bayerische Hauptstaatsarchiv, München), куда были переданы в 1912 году из Баварского государственного архива в Вюрцбурге. Там они оказались после упразднения Майнцского курфюршества в процессе секуляризации 1802 года (Dölle, 1966. S. 50). Вполне возможно, что именно к этому моменту следует отнести кражу отдельных старинных актов, наиболее привлекательных с точки зрения антикваров и собирателей XIX века – епископских и папских грамот. Одновременно с посланием Александра IV от 22 декабря 1255 года (Potthast –), Н. П. Лихачевым в 1904 году было приобретено другое папское послание в пользу того же аббатства – грамота Иоанна XXII от 5 января 1330 года, принимающая монастырь под покровительство Апостольского престола и удостоверяющая его владения и десятины (Архив СПбИИ РАН. ЗЕС. Колл. 41. Карт. 505, № 6 ; Schmidt. Nr. 393, S. 241; Dölle, 1966. Nr. 44). К этой же группе относится и грамота епископа Майнцского Зигфрида II от 1221 года представляющая собой панкарту, то есть совокупное удостоверение множества актов – с целью дополнительного обеспечения их юридической силы (Архив СПбИИ РАН, ЗЕС, колл. 24, карт. 389, № 1; Schmidt. Nr. 213; Dölle, 1966. Nr. 4; Мажуга. C. 283–284, 290, № 8). В отсутствие оригинала и утраты отмеченных в панкарте более ранних грамот, Дёлле полагает панкарту позднейшей подделкой (Dölle, 1998. S. 90). Грамота 1221 года раскрывает перед нами историю первых пожалований в пользу аббатства со времени принятия им цистерцианского устава. Главными дарителями выступают члены рыцарского семейства Боденштейн (Bodenstein), названные в грамоте основателями монастыря («fundatores ecclesie beate Marie virginis sanctique Andree apostoli in Buren»), и, в числе прочих – кантор соборной церкви в Хильдесгейме Конрад, пригласивший в 1200 году цистерцианских насельниц и известный по ряду других документов в пользу аббатства (Schmidt. Nrr. 161, 179, 206). Призванная обеспечить в дальнейшем сохранность прав Бойрена, одновременно с дарениями, панкарта фиксирует так же акты обмена (concambium) и утраты, связанные с вчиненными обители исками со стороны наследников жертвователей. Полюбовные соглашения в этих случаях было зафиксировать не менее важным, чем сами дарения – дабы избежать в будущем новых претензий. И именно такие акты отмечены в панкарте не только через краткое определение объекта претензии и контрагента монастыря, но и через поименование наиболее авторитетных свидетелей акта. В одном из таких случаев в связи с дарением трех мансов в деревне под названием Rodingerode (урочище в совр. Bernterode (Hailbad Heiligenstadt), Thüringen) – взамен одного оспоренного, дарителем которого выступал Альберт, кантор соборной церкви в Хайлигенштадте, по видимому, так же один из Боденштайнов – в качестве свидетелей упомянуты два главы церковных школ – в том же Хайлигенштадте и в Буршле (совр. Altenburschla (Wanfried), Hessen) – «дабы совершающие незыблемое дарение избавили обитель от любой тяжбы» («ut donationem ratam herentes ecclesiam ab omni gravamine eriperent sub testimonio … Heinrici scolastici Fruslariensis, Cuоnradi scolastici Heiligenstatensis». При этом одна из сестер дарителей была насельницей Бойрена («cum sorore sua Margareta regularem vitam profitente»). Второй раз панкарта 1221 года называет главу церковной школы Хайлигенштадта Конрада в числе свидетелей самой грамоты архиепископа Майнца – вслед за учредителем аббатства, кантором Хильдесгеймской соборной церкви Конрадом, главным священником и настоятелем монастыря Онольсом и деканом соборной церкви Хайлигенштадта Диепольдом. Кроме них грамота упоминает приходского священника Бойрена и представителей семейства Боденштейн: «Cuonradus cantor Hildenesheimensis, Onolsus loci prepositus, Diepoldus decanus Hailigenstatensis, Cuonradus scolasticus Heilig(enstatensis), Bruningus sacerdos de Buren, Albertus miles de Botenstein, Otto Albus de Botenstein, Otto et Cuonradus fratres de Botenstein, Heinricus conversus in Buren et alii quamplures». Поименование наравне с церковными прелатами и рыцарями конверса (формально – одного из «обращенных» работников на цистерцианских фермах-грангиях, служивших экономической основой как мужских, так и женских аббатств), весьма показательно. Панкарта упоминает одного Генриха, сына Генриха Черного из числа Боденштейнов (Heinricus Niger de Botenstein), который принес себя в дар монастырю («obtulit se et II mansos dicte ecclesie») вместе с двумя мансами в дополнение к подаренному отцом мансу в деревне Evera (совр. Hohenebra (Sondershausen), Thüringen). Он же, отступившись, покинул монастырь, забрав с собою уже четыре манса за три вложенных («qui, cum postmodum apostatasset, exegit ab ecclesia IIII mansos pro eisdem»). То есть, наравне с дочерьми и вдовами из местной знати, аббатство Бойрен давало приют и сыновьям. Упомянутый в числе свидетелей панкарты архиепископа Майнцского конверс Генрих, с очевидностью, был представителем видного семейства, возможно, тех же Боденштейнов (по мысли Дёлле, это тот же покинувший монастырь Генрих – Dölle. 1998. S. 90). К той же семье, вероятно, относился и глава церковной школы Хайлигенштадта Конрад. Папское послание по утвердившейся со второй половины XII века традиции не называет по имени адресата, так как папский приказ обязателен был для соблюдения любым лицом, занимающим названную в нем должность. Однако, судя по тесным связям айхсфельдского клира и местной знати, лицо это было выбрано в защитники Бойрена не случайно и сама защита интересов аббатства была делом не только внутрицерковным, но и внутрисемейным. Поводом же к защите от тяжкой несправедливости и ущерба («graves … iniurias et iacturas»), которые монахини и сам монастырь терпят в отношении своих владений и прочего имущества, и противостоянию козням злопыхателей («nos volentes … huiusmodi molestantium malitiis obviare») послужил, с вероятностью, некий иск со стороны наследников, не согласных с произведенным некогда вкладом, или же со стороны отступившихся от своих слов дарителей. Почти одновременно с этим посланием, Александр IV издал большую привилегию в пользу Бойрена, аналогичную тем, что издавались в пользу других цистерцианских аббатств. Грамота датирована 7 января 1256 года (Schmidt. Nr. 377; Dölle. 1966. Nr. 13). Обеспечение папской защиты как раз и было возложено на главу хайлигенштадтской церковной школы. Примечательно, что следующий понтифик, чье внимание привлекла судьба Бойрена – Иоанн XXII – обращался к декану соборной церкви Св. Мартина в Хайлигенштадте с приказом восстановить отчужденное у монастыря имущество 5 июня 1317 года (Dölle. 1966. Nr. 41). А 2 августа 1332 года папа ввел в число каноников этой церкви главного священника (prepositus) аббатства Бойрен Герборда (Dölle. 1966. Nr. 47). Послание Александра IV от 22 декабря 1255 года является второй из известных папских грамот в пользу Бойрена после послания Иннокентия III от 13 февраля 1208 года, обращенного ко всем верующим Майнцского диоцеза с призывом делать пожертвования в пользу недавно основанной обители (Schmidt. Nr. 179; Dölle. 1966. Nr. 2). Все три документа – один Иннокентия III и два Александра IV (единственные папские грамоты из документального наследия аббатства на весь XIII век) – отмечены Дёлле как утраченные (verschollen). Новообретенная грамота из собрания Н.П. Лихачева может считаться, таким образом, древнейшим подлинным документом папской канцелярии в пользу Бойрена.
Комментарий дипломатический
Инвокация, как вербальная, так и символическая в папских грамотах, как правило, отсутствует. Интитуляция (суперскрипция) состоит из имени папы в именительном падеже, его степени священства (епископ) и формулы смирения – «раб рабов Божьих». Инскрипция (адрес) всегда стоит в дательном падеже. Обращение «возлюбленные сыны» используется для обращения к сынам Католической Церкви, в случае обращения к отлученным, схизматикам, язычникам или неверным оно опускается. Две точки перед должностью адресата появляются в папских посланиях во второй половине XII века. Изначально они использовались для выделения с двух сторон инициала, но в этот период инициал постепенно стал опускаться – для того, чтобы подчеркнуть, что послание адресовано не конкретному человеку, а к любому, кто будет находиться в упомянутой должности, то есть с замещением ее другим лицом приказ или пожалование не потеряет силы. По сравнению с предшествующим столетием, при упоминании монастыря, в XIII веке сначала стало обязательным указывать его орденскую принадлежность, а затем – и епархию. Салютация (приветствие), завершающая формулу инскрипции приветствием и апостольским благословением, является типичной для обращения к сынам и дочерям Католической Церкви. Для находящихся под отлучением схизматиков, язычников и неверных существовали иные формулы (Rabikauskas P. Diplomatica… P. 46–47). Преамбула в папских посланиях обычно подчеркивает, что папская курия является высшим апелляционным судом в церковных делах. Зачины преамбул (инципиты) традиционно используются в качестве заглавий папских документов – особенно, когда речь идет о каких-то исключительных поводах к изданию грамоты. Поэтому с конца XIII века начальные слова подбираются таким образом, чтобы по ним можно было восстановить предмет документа. В данном случае из зачина «Ne devotas filias» («Чтобы благочестивых дочерей не …») достаточно ясно следует, что речь пойдет о защите монахинь. Наррация излагает непосредственный повод к изданию документа, пусть и в поэтизированной форме с типичными для стиля папской канцелярии гиперболами, отчасти вызванных к жизни использованием курсуса – ритмизированной прозы, являющейся еще одной характерной чертой папских грамот, позволяющей определить подлинность документа даже в копии. Вместе с тем в наррации содержится ссылка на подачу письменного прошения со стороны монахинь вместе с обосновывающими их права документами («monstrarunt»). Диспозиция (распоряжение) вводится уважительным обращением к адресату «discretioni tue», который можно понять как личностное качество («твоей проницательности»), так и инструментально: еще одним значением этого слова в средневековой латыни является «арбитражный суд». Таким образом юридическую суть документа в данном случае обозначает не только глагол «mandamus» (отсюда и одно из наименований litterae cum filo canapis – «mandamentum»), но и обращение. Повелевая защитить монахинь Бойрена, папа одновременно назначает главу церковной школы Хайлигенштадта своим уполномоченным в качестве судьи в любых спорах, в которых задействовано аббатство. В диспозитиве содержится и указание на методы, которыми разрешено действовать судье – это церковная цензура (то есть наложение интердикта, отлучение от таинств, для клириков – лишение сана), с запретом на подачу аппеляции для тех, кого к этой мере пресечения приговорят («apellatione postposita compescendo»). Диспозитив дополнен формулой «Non obstante», сообщающей, что существуют лица или учреждения, освобожденные папой от применения к ним мер церковной цензуры на основе специальных пожалований («sit indultum») – таких, что даже папским повелением эти меры могут быть к ним применены лишь в том случае, если в папском послании содержится ясная отсылка на освобождающую привилегию. Связана эта оговорка с тем, что освобождение от церковной цензуры было одним из широко применявшихся инструментов экземпции (выведения лиц или учреждений из-под юрисдикции местных церквей и защиты со стороны папы от произвола местных церковных властей. Завершается диспозитив формулой корроборации, сообщающей настоящей грамоте непреходящую юридическую силу. Дата содержит указание на место издания документа (в данном случае – Латеранский дворец в Риме) и время – месяц и число по римскому календарю с годом понтификата, считая от дня интронизации.