РГБ; Тр. 35_л. 175б_запись2

РГБ; Тр. 35_л. 175б_запись2

РГБ; Тр. 35_л. 175б_запись2

Запись сделана почерком второго писца Жития, теми же чернилами, что и написанная им часть основного текста (л. 61а-1746, кроме л. 103а). «Въ лъто 6727...» - Чтение даты в записи спорно, поскольку отчетливо в ней видны только две первые цифры. П. М. Строев, А. В. Горский, И. И. Срезневский, А. И. Соболевский, К. И. Ходова и др. читали 6727–5508 = 1219 г. Илларий и Арсений, С. О. Мансуров, Т. Б. Ухова и др. — 6730–5508 = 1222 г. Некоторые исследователи одновременно помечали запись разными датами. Так, у А. И. Свирина она помечена и 1219, и 1222 годами, а у Б. В. Сапунова — 1219 и 1219 (или 1222) годами. По мнению Л. В. Столяровой после числа тысяч и сотен в строке должны были помещаться не одно, а два числа, т. е. верной следует признать дату 6727 (1219) г. «...Месяца мая въ 21 день на память святого мученика Иеремия...» - по мнению А. В. Горского, в записи допущена ошибка при указании дня месяца: 21 мая не является днем памяти св. Иеремия, который отмечается 1 мая (см.: Сергий. Месяцеслов. Т. 2. С. 127). М. Толстой предположил, что писец ошибочно написал 21 вместо 31, на 31 мая приходится день памяти св. муч. команского Ермия, имя которого созвучно с именем пророка Иеремия (см.: Толстой. Древние святыни. С. 6–7. Примеч. 23). «...въ граде Ростове...» - Из общего числа сохранившихся до нашего времени рукописных кодексов XIII в. известны только два, безусловно происходящие из Ростова времени епископства Кирилла 1. Это список Жития Нифонта, в котором находится публикуемая запись, и Толковый Апостол 1220 г. (ГИМ. Син. № 7). Г.И. Вздорнов, специально исследовавший рукописные книги Северо-Восточной Руси с точки зрения их происхождения и особенностей декора (1980 г.), считал вероятно ростовскими девять кодексов: 1) Евангелие учительное Константина Болгарского (ГИМ. Син. № 262); 2) Слово Ипполита Римского об Антихристе; 3) Богословие Иоанна Дамаскина (ГИМ. Син. № 108); 4) Троицкий (Лаврский) кондакарь; 5) Житие Нифонта; 6) Толковый Апостол; 7) Университетское евангелие; 8) Архангельское евангелие (ГИМ. Арх. № 1); 9) Спасское евангелие. В определении происхождения ряда названных кодексов Вздорнов колебался, по некоторым признакам считая, что они могли происходить как из Ростова, так и Владимира-на-Клязьме (№ 1–3) или Ярославля (№ 9). В переписке этих девяти кодексов участвовало не менее 24 писцов. Если считать вероятным ростовское происхождение каждой из перечисленных рукописей, то придется думать, что в Ростове конца XII — первой трети XIII в. действовал едва ли не самый мощный в Древней Руси штат обученных переписчиков, в количественном отношении едва ли сопоставимый даже с Новгородом этого же времени. «...При князи при Василце, при сыноу Костянтинове, а вноуце Всеволожи...» - Василько Константинович, сын ростовского кн. Константина Всеволодовича, внук Всеволода Юрьевича Большое Гнездо, род. 7 декабря 1208 г., убит в татарском плену после 4 марта 1238 г.; с 1218 г., по смерти своего отца, — ростовский князь. «...Святая госпоже Богородице, святии апостоли, пророци, мученици, святыи Нифонте, помози...» - начальным элементом молитвенной части записи является обращение к Богородице, ученикам Христа (апостолам), пророкам, мученикам, и, наконец, св. Нифонту, епископу г. Констанции (о. Кипр), житие которого представлено списком писцов Феофана и Олексея (см. № 98). Отсутствие традиционного оборота “Господи, помози рабоу своемоу” или эквивалентных выражений, обращенных к Богу, позволяет предположить, что упомянутая «святая госпожа Богородица» — это патрон духовной корпорации, в которой или для которой было переписано Житие Нифонта. Вероятно, что в такой корпорацией был ростовский Успенский собор (подробнее см.: Столярова. Древнерусские надписи. С. 228—229). «...И мене, грешного раба своего Кюрила, избави въ день соудныи от вечныя моукы...» - В княжение Василька 1219–1238 г. в Ростове были епископы Кирилл I-й 1216–1229 и Кирилл ІІ-й 1231–1262 г. Если под именем Кирилла в послесловии имелся в виду епископ, то конечно первый, и притом следует видеть в нем ни более, ни менее, как владельца книги, а не писца и переводчика. В таком случае запись составлена от имени заказчика — ростовского епископа Кирилла I (1216–1229). Лаврентьевская летопись под 6737 (1229) г. сообщает о состоявшемся 7 сентября в Суздале суде над Кириллом I, вследствие которого этот владыка оставил кафедру, принял схиму под именем Кирияк и удалился в Дмитриевский суздальский монастырь “в свою келью, хотя лечити свою немочь». В этой обители он вскоре (17 апреля 1230 г.) скончался и был похоронен. Решением суда ростовский владыка лишился всего имущества, в том числе и книг (ПСРЛ. Т. 1, вып. 1. Стб. 452). Из летописи следует, что суд над еп. Кириллом происходил на княжеском суде, организованном владимирским в. кн. Юрием Всеволодовичем (1188—1238). Причиной съезда стало “нелюбие”, возникшее между великим князем и его племянниками. Брат Юрия, кн. Ярослав Всеволодович (1191–1246), “слушая некыихъ льсти... отлучи от Юрия” ростовского кн. Василька, ярославского кн. Всеволода и углицкого кн. Владимира Константиновичей — сыновей Константина Всеволодовича Ростовского. На состоявшемся 7 сентября 1229 г. съезде в. кн. Юрию Всеволодовичу удалось помириться с племянниками, которые признали его «отцом сбе и Господином» и целовали на этом крест. Роль миротворца в этих событиях принадлежала владимирскому епископу Митрофану (рук. 14 марта 1227 г. - убит 7 февраля 1237 г.). Последний устроил празднование Рождества Богородицы (8 сентября), на котором участники съезда “были весели”. Накануне праздника кн. Ярослав Всеволодович - недавний виновник конфликта трех князей с их дядей, великим князем — судил по тяжбе епископа Кирилла. Летопись весьма скупо освещает обстоятельства тяжбы: “...все богатьство от(ъ)яся от него, некакою тяжею судившю Ярославу, тако ту сущу ему на сонме...”. В перечне изъятых у епископа Кирилла богатств фигурируют не только “куны”, “селы” и “товар” (разного рода имущество), но и книги. Как распорядился суд дальнейшей собственностью владыки, из летописи неясно. Поскольку при описании тяжбы в Лаврентьевской летописи прямо не указана противная еп. Кириллу I сторона, неизвестно, кому могло отойти изъятое имущество и, в том числе, библиотека. Была ли последняя распределена между другими церковными организациями или передана в собственность кого-то из присутствовавших на съезде князей (например, кн. Василька Константиновича)? Епископская библиотека, скорее всего, не была в 1229 г. вывезена из Ростова и вряд ли вообще покидала стены Успенского собора. А. Н. Насонову удалось установить, что имевшийся в ростовском Апостоле 1220 г. отрывок предисловия дьяка Евфалия к Посланиям апостола Павла был использован для составления, помещенного в Лаврентьевской летописи под 1231 г. рассказа о новом ростовском епископе Кирилле II (рук. б апреля 1231 г. - ум. 21 мая 1262 г.). Насонов полагал, что помеченный этой датой “летописный текст... находился в окружении записей, сделанных, по ряду признаков, при ростовском епископском соборе” (Насонов А. Н. История русского летописания. М., 1969. С. 127). Некий Митрофан фигурирует в списке ростовских епископов после епископа Кирияка и перед епископом Кириллом: “...15. Пахомеи. 16. Симон. 17. Кирияк. 18. Митрофан. 19. Кирилл. 20. Кирилл. 21. Тарасеи. 22. Игнатеи...” (ПСРЛ. Т. 25. С. 226; Т. 27. С. 296). Именно это имя — Кирияк — взял епископ Кирилл, приняв схиму. Ни один другой ростовский епископ XIII в. под именем Кирияк нам не известен. Имя Кирилл, дважды повторенное в списке ростовских епископов, можно было бы объяснить ошибкой позднейшего сводчика, разделившего два имени епископа — Кирияк и Кирилл - и повторившего имя Кирилл дважды. Митрофан, упомянутый как 18-й ростовский владыка, мог быть владимирским епископом Митрофаном. Не получил ли он — ставленник митрополита Кирилла — ростовскую владычную кафедру в свое ведение в качестве награды за участие в примирении князей? И не был ли он той тяжущейся с епископом Кириллом стороной, которую не могло не беспокоить, что ростовский владыка “...так бе богат всем, так ни един епископ был в Суждальской области”? Возросшая при Кирилле I экономическая мощь ростовской епархии вряд ли устраивала также и кн. Василька Константиновича. Летописный текст оставляет впечатление, что епископ Кирилл I покинул кафедру не по суду в связи с конфискацией имущества, а по болезни (“...оставив епископью..., хотя лечити свою немочь, яже бе ему внутрь, бяше же ему лице изменилося, акы почернело от недуга, устне отолстели и нос...”). Это связано с тем, что о болезни Кирилла I и о том, что он оставляет кафедру, в летописи говорится перед известием о суде над ним. Однако суд состоялся 7 сентября, и только спустя 9 дней после приговора ростовский владыка отошел в Дмитриевский монастырь и принял там схиму. Думается, что епископ Кирилл I владел “кунами”, “селами”, “товаром” и книгами только в качестве главы ростовской епархии. Смещение его с владычной кафедры вследствие суда 1229 г. было равнозначно изъятию из его владения имуществ ростовской церковной организации, в том числе — епископской библиотеки (подробнее об этом см.: Столярова. Древнерусские надписи. С. 230–233).

«В лето 6727 (6730?) кончаны быша книгы сия м(е)с(я)ца мая в 21 д(е)нь на п(а)мят(ь) с(вя)т(о)го м(у)ч(е)н(и)ка Иеремия въ граде Ростове при князи при Васильце при сыну Костянтинове, а внуце Всеволожи. С(вя)тая г(оспо)же Б(огороди)це, с(в)ятии ап(осто)ли, пр(о)роци, м(у)ч(е)н(и)ци, с(вя)тыи Нифонте, помози(те) моему г(оспо)д(и)ну Василку и мене, грешнаго раба своего Кюрила, избави(те) въ д(е)нь судныи от вечныя муки».

Л. 175б

Кирилл, епископ

Писцовая