Комментарий палеографический
Документ написан дипломатическим минускулом середины XII века с вероятным влиянием письма папской канцелярии через представителей епископского нотариата Ареццо (см. об этом: Nicolaj Petronio) и слабым наследием «лонгобардского» письма в виде лигатур ‘r’, ‘t’, ‘e’ c последующими буквами. Мало детализированный корпус строчных букв уравновешен довольно длинными выносными, выходящими на высоту в полтора-два корпуса вверх и на полтора корпуса вниз. Малые вертикали ‘i’, ‘u’, ‘n’, ‘m’ имеют очень заметные засечки в верху первого элемента буквы и заметный изгиб снизу у последнего. Кое где даже можно заметить излом, еще не ставший элементом построения буквы. Строчная ‘d’ имеет две формы – унциальную и минускульную. Строчная ‘s’ имеет две формы – округлую для конца слов и вертикальную для всех остальных случаев, отличающуюся от ‘f’ засечкой слева вместо горизонтального штриха. Буква ‘t’ имеет заметную горизонталь (ее невозможно спутать с ‘c’) и с ее помощью – верхнее соединение с предыдущей и последующими буквами. Строчная ‘e’ соединяется с последующими буквами не только с низу, но и сверху. Строчная ‘r’ имеет верхнее соединение с последующей буквой и нижнюю выносную, не такую длинную, как у ‘p’, но длиннее, чем у ‘f’ и вертикальной ‘s’. Строчные ‘p’, ‘r’ имеют заметные засечки слева. Нижние выносные ‘p’, ‘q’, ‘r’, вертикальной ‘s’, ‘f’ не имеют засечек. Верхние выносные ‘l’, ‘h’, ‘b’, d-минускульной имеют небольшую засечку, иногда дающую эффект расщепа. Следует обратить внимание на растянутую лигатуру ‘st’ и на форму буквы ‘g’ с написанием нижнего выносного элемента одним движением в виде волосной линии, направленной под углом вниз справа налево. V-острая используется один раз для выделения имени Ugolinus в свидетельских подписях. В тексте то же имя написано через унциальную ‘u’. Есть буква ‘ç’ (с caudata), дважды использованная в имени одного из свидетелей (строки 42 и 44); обычно такое написание применялось для буквы ‘z’; из сосуществования двух способов написания имени «Pecçalus» (петербургская грамота) и «Peçalus» (Schiaparelli. № 1129), можно сделать вывод, что эта буква могла использоваться для передачи звука «ks» – глухого или звонкого. Знаки сокращения по умолчанию представляют собой надстрочную тильду. В тех случаях, где сокращается буква ‘s’ или слог с буквой ‘s’, знак сокращения выглядит в виде молнии (сокращение в виде буквенного титла). В случае окончания -b(us) такой знак рисуется на строке с уходящим под строку штрихом. У этого правила есть некоторые исключения: один раз встречается сокращение -us в форме цифры 9 (24 строка), тогда как для сокращения окончания -q(ue) используется тот же знак, что и для -b(us). Несколько раз используются буквенные титла: (p(ri)or – 22 строка, int(ro) – 28 строка, ext(ra) – 30 строка), q(ua)li – 34 строка. Обращает на себя внимание написание слова istam/istas (строки 9 и 27) с перечеркиванием нижней выносной длинной ‘i’ и вертикальной ‘s’ в составе лигатуры ‘st’ ниже строки. Союз и слог ‘et’ всегда пишется через знак из системы тироновых нот – в виде современной арабской цифры 7. Знаки препинания в виде точки, стоящей над строкой, стоят достаточно редко и используются как для конца предложения, так и для большой паузы внутри предложения. Отметим специальный знак в виде трех молний, аналогичных надписному ‘s’, служащий в качестве коммы – элемента эсхатокола, означающего конец основного текста документа, построенной как прямая речь продавца. Из других особенностей графики и орфографии назовем следующие. В петербургской грамоте есть несколько грамматических ошибок, которых нет в актах Гвидо 1158 и 1162 годов в тех же формулах. Это лишний знак сокращения, дающий аккузатив вместо номинатива во фразе «sicut currit via(m)» (в 4 и 7 строках), и пропущенный знак сокращения, дающий аккузатив множественного числа среднего рода вместо аккузатива мужского рода единственного числа («que(n)dam, nomine Ugolinum» в 19 строке). При этом во всех трех актах для обозначения адресата возмещения использован аблатив с предлогом вместо обычного дательного падежа («in prefato monasterio сomponamus» в 35 строке). В акте 1162 года встречается такое же обозначение адресата продажи и передачи («vendo et trado in prefato monasterio»). Из других особенностей орфографии Гвидо назовем форму «donnus» в значении «dominus» применительно к приору Боно, («tibi, donno Bono» в 16 строке; «manus donni Boni prioris» – в актах 1158 и 1162 годов), незнакомство со звательным падежом и придыхание, возникающее в слове «hedificatа» (строка 11), особенно бросающееся в глаза на фоне противоположных примеров в других актах Сан-Савино: написание «anc» вместо «hanc», «eredibus» вместо «heredibus» и др. (Mittarelli, II. App. nn. 113–115, 122). Отметим также присутствующее во всех трех актах Гвидо ударение над ‘u’ в слове «placitumve», представляющее собой помету для чтения грамоты вслух. Помета могла быть сделана нотарием лично для себя, чтобы обратить внимание на перенос ударения из-за присоединения постпозитивной частицы. Отметим трижды повторенное слово «intentionare» (во второй раз – с сокращением первой ‘n’ в приставке); смысл и причина этого повторения неясны; либо это повторение сделано с целью смыслового усиления; либо нотария за короткое время дважды отвлекли в процессе составления белового отпуска и он дважды не захотел вносить в документ исправления, предпочтя закончить начатое им слово; либо повторение этого слова скрывает за собой отсутствие каких-то иных глаголов, которые значились в черновом варианте или нотариальной минуте, но по каким-то причинам не были введены в выдаваемую на руки монахам копию. Отличительной манерой нотария Гвидо во всех его актах 1140–1162 годов (Schiaparelli, №№ 980, 1137, 1142, 1147) является написание собственного имени двумя разными способами: как «Guido» в тексте грамоты (строка 39) и как «Wido» в нотариальной заверке (строка 45).
Комментарий исторический
Из-за утраты верхней части пергамена, где была сообщена дата и названы стороны совершаемого акта купли-продажи, местоположение упомянутого в грамоте монастыря Святого Савина, выступающего в качестве покупателя, можно установить лишь из дорсальной надписи XIII–XIV веков. Это небольшой камальдульский монастырь, основанный в 1060-х годах в долине Кьо (Val di Chio) на высоте 341 метров над уровнем моря в старинном приходе (pieve) Santa Maria à Chio, в епископстве Ареццо, неподалеку от древнего города Кастильоне (совр. Castiglion-Fiorentino), чья история уходит ко временам этрусков. Однако одно из первых упоминаний в средневековых источниках и города (замка), и сельского прихода Санта-Мария связано с передачей церкви и холма Сан-Савино Ордену Камальдулов в 1063 и 1066 годах (Grizzi, I. p. 5; Gallorini. P 38; Schiaparelli, I. №№ 312, 342, 343, 344; Mittarelli, II. App. nn. 113–115, col. 206–208). В 1280 году на генеральном капитуле Ордена Камальдулов во Флоренции приорат Сан-Савино был объединен с соседним монастырем камальдулов Сант’Андреа-дель-Поццо, или ди-Кастильони (Sant’Andrea del Pozzo, di Castiglioni), приор которого был тем самым возведен в аббаты (Nuovo atlante. №№ 121, 156, pp. 182, 217). Сант’Андреа так же был основан в XI веке, но первый раз упоминается в составе камальдульских обителей в привилегии папы Евгения III от 7 февраля 1147 года как «ecclesia de Castilione» (JL 9000; Schiaparelli, II. № 1-37). Подчиненный статус Сан-Савино нашел отражение в топонимике: Сант’Андреа входит в состав административного подразделения коммуны Кастильон Фиорентино La Badia (аббатство, или просто «монастырь»), а Сан-Савино относится к местечку La Badiola («монастырек»). Указание на монастырь Сан-Савино на обороте петербургской грамоты, вероятно, было сделано в тот период, когда документы этого приората находились в составе монастырского архива Сант’Андреа, либо, скорее всего, в составе общего Орденского архива. В 1482 году Сант’Андреа был объединен с центральной обителью Ордена – Сакро-Эремо-ди-Камальдоли. Дж.-Б. Миттарелли сообщает, что подлинные грамоты первоначальных дарений в пользу Сан-Савино находятся в архиве монастыря Фонтебоно («ex tabulario Fontis-boni») – ближайшей к Камальдоли орденской обители, составляющей с ней единый духовный и административный центр (Nuovo atlante. P. 153). В 1810 году по приказу Наполеона монастырь в Камальдоли и Фонтебоно был распущен, а его архив перевезен в Государственный архив Флоренции, где с ним работали в начале XX века Л. Скьяпарелли и Ф. Бальдассерони (Schiaparelli, I. Avvertenza, p. VII). Еще раньше, в 1808 году был распущен монастырь Сан-Савино; его владения перешли в собственность монастыря сервитов в Монтепульчано, вплоть до его роспуска в 1867 году. Остатки монастырских строений Сан-Савино в настоящий момент находятся в частных руках. Монастырь впервые упоминается как церковь Св. Савина «infra plebe S. Marie scito Clio» в актах 1063–1068 гг. (Schiaparelli, I. №№ 312, 342, 343, 344, 354; Mittarelli, II. App. nn. 113–115, 122, col. 206–208, 217). Из этих документов известно, что церковь находилась, вероятно, в качестве домашней церкви во владении местных сеньоров, вассалов маркграфов Колле (di Colle), одна из ветвей которого известна с XIII века как маркизы Монте-Санта-Мария. Затем представители местного рыцарства постепенно передали права на нее, вместе с окружающими ее территориями Рустику, приору Камальдоли – центральной обители Ордена Камальдулов. В привилегии Александра II 1072 года (JL 4707) церковь Сан-Савино отмечена в числе владений Камальдоли, как и в последующих привилегиях Григория VII 1074 года (JL 4844), Пасхалия II 1105 года (JL 6014) и Гонория II 1125 года (JL 7189) (Schiaparelli, I. №№ 373, 388; II. № 671, 866). В частном акте 1096 года Сан-Савино впервые упоминается как еремитская пустынь («...ad usum et sumptum fratrum monachorum haeremitarumque et qui ibi pro tempore et in cenobio S. Savini Deo deservire debent» – Schiaparelli, I. № 588). В частных актах 1101 и 1102 годов в этом месте упоминается странноприимный дом и госпиталь для бедных («... ut semper permane ad in susceptione ospites et peregrinos in ospitales S. Savini») (Schiaparelli, №№ 644, 646). Первый известный приор монастыря Сан Савино Беллин (Bellinus) упоминается в пяти документах 1117–1129 годов (Schiaparelli, II. №№ 795, 892, 899, 902, 904). Второй приор – Райнерий (Raignerius) известен по одной грамоте 1140 года (Schiaparelli, II. № 978). Упоминаемый в нашей грамоте приор Боно известен по 10 документам, с апреля 1149 года по октябрь 1180 года (Schiaparelli, II. №№ 1058, 1128, 1129, 1137, 1142, 1147, 1154, 1165, 1167, 1212). Из этих десяти документов три, представляющие акты дарения или продажи 1158, 1159 и 1162 годов, совершенные светскими лицами в пользу монастыря Сан-Савино, составлены нотарием Vuido (Schiaparelli, II. №№ 1137, 1142, 1147). В одном из этих десяти документов, датированном по времени нахождения в должности одного из бенефециаров акта, приора Камальдоли Родольфо, периодом между мартом 1152 годом и январем 1158 года, мы встречаем двоих из свидетелей петербургской грамоты: Бернардо Кастаделли («Bernardus, filius Guidoli Castaldelli») и Пекзало ди Бономане, у которого был брат – вероятный отец третьего свидетеля нашей грамоты, Уголино («Çanuçus et Peçalus, filii de Bonmane» – Schiaparelli, II. № 1129). Сам продавец из петербургского акта, надо думать, упомянут в первой грамоте 1149 года, составленной в пользу приора Боно (Schiaparelli, II. № 1058). Согласно этому документу Приоре, сын покойного Бернардо, отказывается в пользу Сан-Савино от половины сеньориальных прав в отношении держания Ugolo de Vignale («cum vasallo vel aliquis per eos tenet»). В числе свидетелей дарения назван Bernardus filius Guido – видимо, тот же Бернардо Кастаделли, свидетель петербургской грамоты. В грамоте сказано, что Приоре действует с разрешения своего родного брата Берардо, который, очевидно, принадлежал к тому же слою местного рыцарства – владельцев каменных укрепленных усадеб, клиентеллы маркграфов Колле, связанной судя по грамотам Сан-Савино, довольно запутанными отношениями родства, покровительства, соседства и вассалитета.